Пока несут счёт

- Девушка, - Андрей вскинул руку, - можно нас рассчитать?
- Да, конечно, - кивнула зеленоглазая официантка, развернулась, рассыпав по плечам блестящие чёрные волосы.

В голове Крис затикали крошечные назойливые часики. Счёт принесут через две минуты, плюс-минус.
Можно выкурить половину длинной мятной сигареты, или сжечь её до конца, нервно стряхивая пепел, и напоследок обжечь пальцы угольком. Можно откинуться на спинку кресла, закрыть глаза и дослушать вкрадчивую французскую песню, или забраться на стол, и танцевать, медленно раздеваясь. Можно договориться о следующей встрече, или разойтись насовсем, неосторожно сказав правду. Можно нарисовать на салфетке море и оставить её: в кафе, или на память.

Андрей меланхолично водил пальцем по экрану телефона. Бармен окликнул официантку, та остановилась у стойки и начала вяло переругиваться.
Можно познакомиться с доброжелательным мужчиной с соседнего столика, или шёпотом гадать, кто он такой. Можно позвонить бабушке в Гамбург, или поговорить по телефону друг с другом, глаза в глаза. Можно подойти к выключателю, погасить в зале свет и посидеть в темноте. Можно начать писать стих, или бросить это дело навсегда.

- Ну, где она там? - буркнул Андрей, постукивая пальцами по столу. Официантка суммировала заказ, осторожно касаясь экрана наманикюренными пальчиками. Чековая машинка зажужжала, выплёвывая узкую бумажную ленту.
Крис знала, что пока несут счёт, можно выбежать на улицу и посмотреть, закончился ли дождь. Пробежаться одной, или за руку по бульвару, вспугивая толстых сонных голубей. Или прихватить с собой сумки и незаметно уйти, не расплатившись. Или встать, извиниться, пойти в туалет и повеситься на бабушкином шарфе.

Официантка цокала каблуками по шахматному полу, оглянулась и задержалась у одного из столиков, чтобы принять заказ.
Так мало времени. Можно разбить все бокалы и отказаться выплачивать компенсацию, или прихватить с собой фарфоровую пепельницу. Можно уронить на пол сумочку, чтобы встретиться руками, наклонившись за ней одновременно. Можно тайком подбросить ему в рюкзак два грамма гашиша из косметички, а потом позвонить в полицию. Можно прямо сейчас дать ему по лицу, чтобы этот идиот наконец-то что-то понял, или наклониться через стол и поцеловать, чтобы он не понял ничего.

- Ваш счёт, пожалуйста, - остановила официантка маленькие часики в голове Крис.
- Спасибо, - сказал Андрей и придвинул к себе коричневую кожаную книжечку.
Крис перевела взгляд на руки, судорожно сцепленные на коленях.
- Я пригласила, - тихо сказала она. - Я заплачу.

Про сгорание

В доме родителей моей шакти сгорела квартира. Недели две назад, новость не свежая и не жареная. Один алкоголик то ли покурил в кровати, то ли опрокинул примус, и вспыхнуло.

Горело не то, чтобы сильно. Дверь в квартиру хорошая, герметичная, отец семейства обнаружил, что что-то происходит, только когда вышел покурить, а там полный коридор дыма. Кошка нанюхалась и в ужасе забилась в задиванье, а в квартиру влез пожарник, сказал "Ой, простите, окном ошибся" и побежал тушить.
Нагнали пять пожарных машин, затушили, огонь никуда не перекинулся. Слышал, что хозяина квартиры увезли в больницу с ожогами 60% тела. Врут, конечно, шестьдесят это приговор, а в этом сюжете вообще трут, что людей в квартире не было. Маленький пожар без жертв удостоился только короткой заметки на местном телеканале, в Сети про него почти ничего нет.

Сегодня я проходил по тому коридору, нюхал въевшийся в стены запах гари, неизменный обитатель заброшенных построек и думал, такая ли хорошая вещь эта шумоизоляция. Жить здорово, конечно, но если будет гореть, можешь всё прошляпить и оказаться в огненной ловушке.
Пока листал новости о пожарах в Питере, наткнулся на статьи (раз, два, например), достойные разворотов журнала "Мир криминала". Забавно, что при всех наворотах и изобретениях в архитектуре дома остаются такими же беззащитными перед одним из древнейших врагов человечества. Как и тела.

Детка, я вижу, ты вся горишь, пойдём, займёмся любовью в ожоговом центре.

Про яблоки и добро

Урожая кислых, но очень красивых яблок "Слава победителям" осталось ждать всего два месяца. Мало кто знает, что этот сорт вывели на Украине, в Черкасской области. А ещё мало кто знает, что после слов "мало кто знает", те, кто мало знал, не станут знать больше. Это я где-то в интернете вычитал и тут же проверил на себе.
Знаете, это правда.

Я это к чему говорю, вот еду сейчас в поезде Москва-Питер, уложил свою шакти спать, а сам сижу и хочу яблок. Причём не просто фоново хочу, а именно тем и занимаюсь, что сижу и хочу яблок. Если бы ко мне подошёл проводник и замогильным голосом спросил "Что делаешь?)))))", я бы ответил "Хочу яблок". Он бы сказал "Может, хочешь дунуть?", а я бы его нахуй послал и шоколадку подарил в дорогу. С прочной фольгой, разумеется. Такой я добрый чувак.

А наш проводник и правда убился перед дорогой в хламину. Мало того, что у него зрачки на половину туловища, и причёска как у Джесси из "Breaking Bad", так ещё и альтернативное направление к вагону-ресторану он минуты три выбирал, хотя вариантов, в какую сторону можно пойти в поезде, вроде, немного. В предпоследнем-то вагоне. Можно было бы смачно пообщаться с этим пареньком, но у меня и так есть с кем потрепаться. Целый год уже говорим, и всё никак не наговоримся, и слава Богу.

Сегодня с удивлением обнаружил, что некоторые московские водители не отличают выпрямленную ладонь от поднятого вверх большого пальца, сиречь таксизм от сити-стопа. Я ему говорю "Мы на поезд опаздываем", а он "Сколько денег дашь, а?". На совершенно разных языках разговариваем, хотя никто из нас, вроде, не монгол.
Другой сразу кивнул, залезайте, мол. А у самого рожа кислая, как будто жена его перед этим заставила стульчак мыть. И ни слова не сказал всю дорогу, но он всё равно клёвый.

И старушка у подъезда вспорхнула, открыла дверь и запустила меня внутрь, хотя я не жилец этого дома. И выглядел как не жилец.
И новый друг примчался на вокзал, перехватил у меня рюкзак, девушку, и довёл нас до поезда. Спас, так сказать, от неминуемой грусти.
И сосед по вагону предлагал уступить нижнюю полку, чтоб нам не спать под артиллерийский огонь туалетной двери.

Чувствую, все вокруг плотно наелись добра. И мне тоже пора бы. Хорошо быть добрым, даже если при этом ты сок.

Такие дела. Спокойной ночи.

Сказка о пухе

Весенними ночами в окна дома номер 42/2 влетает тополиный пух. Он кружится на лестничных площадках, перекатывается по ступеням, залетает в двери квартир, доводя до истерики помешанных на чистоте домоседок. Дети комкают его, как снег зимой. Аллергики надевают маски и боятся выходить из дома. Легко и свободно парят в тишине подъезда белые пушинки.

По утрам приходят сгорбившиеся уборщицы с просветлёнными опухшими лицами. Они давят пух грязными мокрыми тряпками, сваливают в длинные тяжи и бросают в страшные железные вёдра. Никто не знает, что случается с ним потом, но поговаривают, что на городских свалках нет-нет, да и проклюнется парочка вконец обнаглевших тополей.
Когда пушинки видят уборщиц, то начинают тихо-тихо шелестеть, зазывая сквозняк. И он приходит, подхватывая сотни невесомых комочков и спасая их от безжалостной расправы. Тогда пушинки пытаются спрятаться, залетая в вентиляционные отверстия, прячась в распределительных щитках, шастая по этажам на лифте вместе с рано встающими жильцами. Если сквозняк не обходит дом стороной, спрятавшихся пушинок становится всё больше и больше. Они толкутся в тёмных затхлых уголках, собираясь в плотные мягкие шарики.

В доме 42/2 нет кошек, которые прятались бы в укромных местах и выносили пух на солнечный свет. Шкафчики в подъездах старательно опечатаны, и на каждом стоит подпись усатого и толстого управдома Таисии Фёдоровны Дюбак. Долгие месяцы лежат взаперти попавшие в ловушку семена.

Но однажды, перед наступлением зимы, в этом доме появляюсь я.
Я прохожу по всем этажам с маленькой коробочкой от новогоднего подарка. Открываю все дверцы, срываю печати. Мне в лицо бьёт запах затхлости и прыскают сотни лежалых, но всё таких же воздушных пушинок. Я собираю их все в свою коробочку и несу в пустующую квартиру на девятом этаже.
Там, среди кучи старой электроники, грязных чашек и пыльных книг, я кладу коробочку с пухом, на стол и медленно открываю. Примятое сокровище чуть-чуть переливается в свете резкого осеннего солнца. Бережно, даже нежно выкладываю пух на большой латунный поднос, покрывая его тонким дрожащим слоем. Несколько секунд я смотрю на эту красоту, потом достаю из кармана маленькую жёлтую зажигалку, приближаю её к подносу и высекаю искру. 

Вспышка. 

На несколько секунд дому номер 42/2 становится тепло. И это тепло остаётся с ним, помогая пережить ещё одну невыносимо долгую, тёмную и жестокую зиму.

Ночные игры

Смешно, но мне ни разу не доводилось работать в офисе. Жить, праздновать день рождения, заниматься сексом - доводилось, а работать - нет. Какой-нибудь замшелый труженик степлера и клавиатуры бросил бы "радоваться надо", а мне вот как-то неловко. Вот и эту ночь я провёл в офисе портала fresh-i, играя в пинг-понг, дудля пиво, играя на гитаре и разводя дружбу. Всё строго по канону.

Впервые попадая сюда, видишь надпись "други-подруги, снимайте свои ботиночки, или горите в аду", и сразу понимаешь, что люди здесь работают душевные, можно сказать, деликатные. Если визит приходится на нерабочее время (хотя всё время здесь условно рабочее), то за культурный досуг можно не беспокоиться: скрасят, зачитают, споют, споят.

Про людей.

Весёлые и талантливые прямо сейчас сложены штабелем в подвале и спят на ковролине как сурки. Я спустился к ним, пожелал спокойной ночи и попрощался на случай, если кто-то завтра не проснётся.

Никита Болотов меня восхитил. Наверняка буду общаться в Сети чуть ли не постоянно, пусть и в одностороннем порядке.

Крис Аивер крутая, как и представлялось. И, как ни странно, никакой страсти особо дружиться с ней не возникло. Так бывает: понимаешь, что человек офигенский, но на всё это хочется просто смотреть со стороны. Ну и посмотреть вообще есть на что.

Если кому-то вдруг интересно, кто эти люди, можно глянуть, например, это.

А Шеф вообще мегамужик, это сразу было понятно.

Про поэзию. 

В основном, насколько я понимаю, здесь занимаются именно ею. И изучают, и рожают, и продюссируют. Одного взгляда на местное убранство и парочки слухов о размахе кампаний хватает, чтобы представление о понятии "молодой современный поэт" кардинально переломилось. Это огромная область искусства, не менее востребованная, чем музыка или художественная литература. Область, отражающая состояние мира на данный момент, и уже этим чертовски ценная как для современников, так и для потомков. Когда-нибудь дам почитать своим внукам Арс-Пегаса, пусть охуеют.

Никогда в этом не сомневался, но после того, как попал сюда, получил наглядное подтверждение всем своим смутным представлениям. А ещё получил в глаз мячом, но это уже совсем другая история.

Белый шум мегаполиса

Ваня носил длинные волосы, катался на мотоцикле и занимался фехтованием. Потом стригся, выполнял нехитрые заказы на сувениры, курил гашиш и зачинал ребёнка. Снова отращивал волосы, бросал пить, откладывал в сторону гитару и строил большие планы. Снова стригся. Снова курил гаш.

Очень скучная и совершенно обычная история.

Осеменённый творческим складом ума и заклеймлённый тяжёлым штампом московской прописки, Ваня отрешался от мира и делал то, что ему нравилось. Потом бросал, находя что-то новое, лучшее. Каждое занятие затягивало, обещая украсить собой всю жизнь и признавалось недостойным несколько достижений спустя.
Пребывая в поиске, в исследовании окружающего мира, помни: чем больше становится мир, тем сложнее найти в нём себя. Амбиции превышали потребности, и милые Ваниному сердцу джазовые запилы слышали только кухонные стены да пара-тройка друзей. С его точки зрения они были недостаточно хороши, вот если ещё чуть-чуть научиться, тогда можно будет заняться этим серьёзно. Что такое "заняться серьёзно" Ваня представлял себе слабо, но был свято уверен, что это занятие придётся ему по душе.
Вместе с тем, выйти с гитарой на улицу, сорвать денег и улыбок, хотелось.
Но Ваня не выходил.

Когда отец семейства ребячится как младенец, а младший брат бьёт рекорды по всем фронтам и теряет себя в экране, хочется как можно быстрее укоренить себя в жизни. В этот момент подворачивается необременительная офисная работа с минимумом обязанностей и приличной зарплатой. В этот момент подаются документы в одичавший, но когда-то любимый гуманитарный институт. В этот момент находится красивая и социально приемлемая партрёнша. И сдаются все билеты в один конец.

Когда-то Ваня был маленьким, умным и свободным пареньком. Тогда он стал моим мессией. Дверью в другую жизнь, в лучший мир, дверью, к которой можно приехать в Москву и выпить с ней пива. Если задуматься, ирония моей жизни заключается в том, что в лучшие её моменты я пью пиво с дверьми. Ваня не давал мне особо мудрых советов, но я всегда знал, что он сможет мне помочь, если возникнет необходимость. Он обещал приехать много лет и не приезжал, и в этом тоже чудилось что-то закономерное и правильное. Мне было трудно увидеть в нём обычного человека, как верующему трудно навсегда снять с груди крестик.

Что-то очень важное для меня вспыхнуло и исчезло, когда я узнал, что человек, которым я когда-то восхищался, отправился с девушкой в далёкую творческую лабораторию, и всё, что он там сделал, это покрасил забор.